Работы Ганса Бальдунга.

С одной стороны, художники стали обращаться к чисто античным сюжетам, которые на почве северного гуманизма и Реформации приобрели морализирующий оттенок. С другой - интерес к обнаженному телу, к античным памятникам, литературным произведениям соединяется с интересом к национальным традициям. Это приводило к созданию иконографически сложных и необычных произведений. Мастера гравюры первой трети 16 века прямо или косвенно были учениками Дюрера. В своем искусстве они опирались либо на личный опыт работы в его мастерской, либо на его произведения.

Одним из наиболее талантливых учеников Дюрера был Ганс Бальдунг, прозванный Грин. В гравюрах Бальдунга очевиден интерес к человеку, но он не наделяет его гармонией и спокойствием, присущими итальянскому искусству, или внутренней одухотворенностью, как Дюрер. Для Бальдунга человек - это часть природы, ее стихийного начала. Он работал главным образом в гравюре на дереве, поражая зрителей неожиданными композициями своих листов, сложным движением и ракурсами, резким освещением, что служит для передачи взволнованности и эмоциональности образов.

В гравюре «Ведьмы» (1510) таинственное действие, происходящее на фоне разбушевавшейся природы, носит зловещий характер. Злое начало, неподвластное разуму человека, существующее в природе, в людях, в животных, становится неотъемлемой частью искусства Бальдунга. Именно в народе, в его творчестве, фольклоре, магии черпал художник свои темы. Гравюры Ганса Бальдунга не дают представления об эволюции его графического творчества. Уже в первых листах художник предстает как вполне сложившийся мастер, который свободно владеет перспективой и анатомией, усвоенными в мастерской Дюрера.

Бальдунг прекрасно чувствовал материал. Но, стремясь к напряженной силе образов, он, так же как и Дюрер в поздние годы, снижает эмоциональное и декоративное начало. Гравер доводит линию до такого лаконизма, что она превращается в сухой жесткий штрих ( «Дикие лошади»), либо вводит цвет и белый штрих («Ведьмы"). В листе «Ведьмы» сложная композиция с переплетающимися фигурами людей, животных и растений усилена дополнительным цветом (художник применил тоновую доску) и белым штрихом, которые передают эффект таинственного ночного освещения. Мощные тела ведьм подобны огромным стволам деревьев. Короткие закругленные штрихи лишь моделируют формы.

Особой стремительностью отличаются композиции, изображающие животных. Причем животные, как и человек, существуют не сами по себе, а как частица природы, ее первозданной силы («Дикие лошади», 1534)· Жесткие, отрывистые линии строят композицию этой гравюры. Бальдунг сохраняет ощущение материала. Застывшие тела животных переданы так объемно, что невольно напоминают вырезанные в дереве фигуры. Художник словно специально отказывается от спокойных и красивых композиций, вводит резкие ракурсы, чтобы передать стремительное движение. Однако оно не получает своего развития. Взбунтовавшиеся животные замерли, они не могут развернуться и продолжить свое движение в пространстве. Лист бумаги мал, чтобы дать выход их движению. Композиции гравюр Бальдунга разнообразны, но в них всегда подчеркнуты динамичность, необычность и таинственность. Одной из наиболее сложных по расшифровке гравюр мастера является его знаменитый лист «Околдованный конюх» (1544). Здесь соединены две темы, к которым художник не раз обращался в своем творчестве: тема колдовства и тема взбунтовавшегося животного.

Слитые воедино, они придают особую загадочность этому листу. Притягательная сила гравюры не только в оригинальности сюжета, в совершенстве и лаконизме графического языка, но и во внутренней таинственной жизни самого изображения. Гравюра не рассчитана на ее спокойное прочтение. Рассказ, как и у Дюрера, отсутствует. Бальдунг выбирает кульминационный момент действия. Зритель сам должен домыслить, развить событие, восприняв эмоциональный настрой гравюры с помощью композиции, освещения, формы, ракурсов, характера штрихов и линий. Он становится участником событий, вовлекается в происходящее действие.

Гравюры Ганса Бальдунга Грина - значительное явление в немецкой графике первой трети 16 века. Он наделил своих героев силой и мощью, присущими человеку Возрождения. Но в отличие от Дюрера, постоянно стремившегося к гармонии, Бальдунг разрушает жизнеутверждающее ренессансное начало. Изображение окружающего мира строится на субъективном восприятии художника с повышенной эмоциональностью, которая приводит к преувеличенной резкости, динамичности рисунка. Именно эти качества позволяют отнести творчество Бальдунга к первым проявлениям маньеризма в Германии.