Питер Брейгель Старший. Серии гравюр "Смертные грехи" и "Христианские добродетели"

Иной характер носят фигурные композиции, нарисованные Брейгелем для гравюр. Среди них центральное место занимают серии "Смертные грехи" (1556 -1557) и "Христианские добродетели" (1559 -1560). В них преобладает "ковровое" построение: композиция состоит из многих самостоятельных мотивов и сцен, которые заполняют плоскость листа. Художник не стремится к иллюзии реальности в передаче пространства и изображаемого сюжета. Большую роль здесь играют фантастические существа, юмор многих сцен построен на нелепых ситуациях. Возвышенное моральное поучение подменяется саркастическим рассказом о людской глупости и порочности. Содержание и художественный язык гравюр напоминает творчество Босха, чья посмертная популярность в эти годы достигла зенита. Несомненно, Брейгель вполне сознательно обращается к его наследию.

Если в серии "Смертные грехи" большое место занимает всевозможная чертовщина, восходящая к искусству Босха, то в серии "Добродетели" Брейгель прямо изображает современные обычаи и нравы. Так, гравюра "Справедливость" показывает различные способы допроса и казни. Отдельные сцены переданы реалистично, однако их сочетание на одном листе при крайне произвольном сопоставлении означает отказ от правдоподобия целого. Ирония звучит в нагромождении сцен (рыбаки с удочками, тонущие моряки, узники в тюрьме), иллюстрирующих проявления долготерпения или надежды.

Одну из самых выдающихся гравюр, исполненных по рисункам Брейгеля, "Алхимик", датируют 1558 годом. Это пространственно единое, убедительное изображение комнаты, в которой худой и оборванный алхимик с маниакальным увлечением предается своим опытам. Его помощники - ученый и шут, по мысли Брейгеля, алхимик сродни им обоим. Он пытается делать золото, а в доме не осталось ни гроша: жена его выразительным жестом трясет пустым кошельком над ладонью. Группа играющих без присмотра детей не только вносит разрядку в эту тягостную сцену: Брейгель и его современники воспринимали ее как оценку деятельности героя, столь же бессмысленной и бесполезной, как детская игра. В стене комнаты есть проем, напоминающий широкое окно. За ним виднеется дорога в приют, куда бредет нищая семья алхимика. Тихая улица служит контрастом к шуму и хаосу основной сцены. Таков конец, к которому приводят легкомыслие и безумие. Гравюра "Алхимик" отличается виртуозным техническим исполнением. Предполагают, что этот лист награвировал Филипп Галле. Серебристые отсветы пейзажа за окном, разнообразие форм и фактур в натюрморте - эти, казалось бы, живописные эффекты достигнуты при помощи резцовой техники, сохраняющей в полной мере присущую ей четкость и конструктивность формы.

К "Алхимику", а также к ряду других листов, сохранились рисунки Брейгеля. Отчетливые и детальные, они свидетельствуют об отличном знании техники резцовой гравюры; здесь учтено все, вплоть до направления штриховки. От гравера требовалось как можно точнее повторить работу рисовальщика. Как правило, мастера, сотрудничавшие с Брейгелем, исполняли это требование, отступления сводились к отказу от некоторых наиболее тонких деталей или к нескольким лишним фигуркам, оживляющим пейзаж.

Присущий некоторым персонажам оттенок карикатурного преувеличения станет господствующей чертой знаменитых листов "Кухня жирных" и "Кухня тощих" (1563), награвированных Питером ван дер Хейденом и изданных Иеронимом Коком. Здесь прежде всего бросается в глаза отказ от нормальных пропорций в человеческих фигурах, неправдоподобная худоба одних и столь же удивительная дородность других. Однако необычный облик людей сочетается с на редкость верно подмеченным поведением: Брейгель показывает, как по-разному "жирные" и "тощие" движутся, садятся, едят. Впечатление от обоих листов в большой мере зависит от изображения пространства: несмотря на свою отчаянную активность, "тощие" не заполняют пустоты кухни, напротив, "жирные", прочно усевшись и окружив себя колбасами, окороками и котлами с пищей, занимают все пространство своими телами, так что композиция строится по принципу "боязни пустоты".

Сатирическая графика существовала и до Брейгеля, однако она лишь иллюстрировала определенные идеи, не прибегая к гротескной трактовке формы. В живописи в некоторых морализующих сюжетах изредка появлялись образы, приближавшиеся к карикатуре. Брейгель последовательно решает всю сцену приемами гротеска. Ее содержание носит не только морализующий, но и социальный характер. Художник выступает как крупнейший предшественник искусства карикатуры. В 1560-е годы Брейгель много занимается живописью, но продолжает делать и рисунки для гравюр. В 1564 - 1565 годах была издана серия "Морские корабли", которую по его рисункам награвировал Франс Хейс. Как подлинный нидерландец, Брейгель видит красоту морской глади и скользящего по ней корабля, восхищается пластически безупречной формой надутого паруса. Его внимание особенно привлекают небеса, то чистые, то покрытые клубящимися облаками; художник следит за отблесками играющего в них света и смело показывает его источник - само солнце. В 1565 году Брейгель делает рисунок для гравюры "Весна", а несколько позже, в 1568 - для гравюры "Лето". Это едва ли не самое жизнеутверждающее его произведение, прославляющее плодородие природы, здоровье и силу человека. Покрытая колосьями земля, купы деревьев, соломенные крыши хижин - все кажется теплым, пушистым и мягким. Мощные фигуры косцов на переднем плане напоминают героев Франсуа Рабле. Характерную для Брейгеля ноту иронической фантастики вносит фигура, чью голову заменяет огромное блюдо овощей. Гравюра исполнена профессионально, однако в ней много утрачено по сравнению с авторским рисунком, хранящимся в Гамбурге в музее Кунстхалле.

Брейгель - рисовальщик и живописец, много лет имевший дело с граверами, однажды попытался и сам поработать над медной доской, причем выбрал технику не резца, а травления. Его офорт "Охота на кроликов" (1566) - работа живописца, а не гравера-профессионала. Офорт передает "живописную" игру света в кронах деревьев и прозрачную ясность дали, ощущение жизни нагретой солнцем земли, трепещущей листвы. Художник работает тем же мелким, беглым штрихом, что и в своих рисунках пером, не стремясь сколько-нибудь последовательно использовать специфические возможности техники офорта. Однако его попытка оказалась необычайно плодотворной.